Продам книгу Поппи Брайт в Москве

[Citlali]

Добрый день!

Продам книгу Поппи Брайт "Изысканный труп" (оранжевая серия). Состояние экземпляра - отличное, не читана. Для особо привередливых: сзади небольшая вмятинка, присутствовавшая при покупке еще в магазине.

Подробнее.

Цена - 2500 рублей. Если заберете до завтрашнего вечера (встреча в центре после восьми), с удовольствием скину 200 рублей.
В остальных случаях торг считаю неуместным: на Авито печатные издания Брайт регулярно всплывают по цене от 5 штук. Сама на продажу решилась исключительно из-за ситуации с финансами и нежелания лишний раз занимать деньги, когда они понадобились. Поэтому срочность в приоритете.

Москва. В теории могу выслать в другой город, но только с полной предоплатой.

Спасибо за внимание, вопросы и предложения прошу в умыл.

---

[madmoon]

По-скольку ничего особо не умею, сделала два фанмикса по Lost souls, вдруг кому еще понравится

стив/дух

---

In thoughts

[RossomahaaR]

Автор: RossomahaaR
Фэндом: "Изысканный труп"
Персонажи: Эндрю Комптон/Джей (Лизандр) Деворе-Бирн, упоминаются Люк Рэнсом и Тран Винх
Жанр: психология, повседневность, POV
Рейтинг: PG-13
Дисклеймер: персонажи принадлежат Брайт. Выгоду не извлекаю.

И то, что зовут они кровью – просто вода.
Пикник «Стрела»

Я никогда не задумывался о том, насколько случайности могут изменить жизнь.
Я оказался в Новом Орлеане по воле случая (ведь ничто не мешало мне отправиться, к примеру, в Осло) и совершенно случайно забрёл в «Руку славы», хотя мог выбрать любое подобное заведение. И благодаря его величеству Случаю я познакомился с Джеем, пришедшим именно в этот бар и именно в это время.
Нет, я не верю в судьбу. Есть череда случайностей. Стечение обстоятельств.
Сюрреалистично абсурдное знакомство с Джеем открыло для меня новый мир. Нет, не так. Открыло новую грань того мира, который, как мне казалось, я изведал.
Было бы логично, если б наши отношения с Бирном сложились как у конкурирующих хищников. Я чужак, вторгшийся на его территорию, и по всем законам сурвивализма он должен был убить меня или изгнать. Вместо этого Джей предложил охотиться вместе.
Неожиданно, нелогично, неправильно…
И дело вовсе не в том, что мы учились друг у друга, делились накопленным опытом, становясь ещё опаснее – знания в данном случае оказались вторичны; мы попросту бежали от одиночества, тяготившего нас всю жизнь.
Сколько раз, просыпаясь среди ночи, я обнимал прохладное закостеневшее тело очередного мальчика, и думал о том, как хорошо было бы, если б он был жив. Сколько раз, перерезая горло моему очередному гостю и встречаясь с изумлённым и напуганным стекленеющим взглядом, я думал: если б только можно было не отбирать его жизнь, если б он остался со мной по своей воле… Но я знал, что это не возможно. Даже если б кто-то из них остался, я всё равно ощущал бы одиночество – просто потому, что мы слишком разные, как гюрза и мышь-песчанка, к примеру. Ни один из моих гостей не понял бы меня. Точнее, даже не захотел бы понять. Я был свободен от моральных норм, они нет – именно поэтому между нами была не просто пропасть, а космические расстояния. С годами я смирился с этим. Но не мнил себя сверхчеловеком, о котором толковал Ницше. Сверхчеловек – любимый архетип тщеславных ублюдков. Я же просто был собой.
И вдруг, спустя годы, я нашёл понимание – абсолютное и безоговорочное. Бирн ощущал то же самое; он – существо моего вида.
Но я ни на минуту не забывал, что Джей опаснее, чем кажется. Обманчиво хрупкий и замкнутый в своём мирке, он мог показаться идеальной жертвой, но я больше не обманывался на его счёт – это аристократическое отродье способно вцепиться мне в глотку в любой момент. Не из вероломства, о нет, просто такова была его сущность.
В первые дни мы не могли наговориться, с головой окунувшись во взаимопонимание. Мы не хвастали друг перед другом списками оборванных жизней – количество не имело значения, мы делились воспоминаниями о том, с чего всё началось, и что мы находили в акте убийства. И эти разговоры были гораздо интимнее, нежели плотская близость. Но через некоторое время пришёл страх – что будет дальше, когда всё будет сказано и испробовано? Да, мы боялись наскучить друг другу, превратиться в прочитанную книгу.
Если сначала мы радовались друг другу, зная, что приобрели единомышленника и избавление от одиночества, которое гораздо страшнее смерти, то теперь невольно задумывались – каково жить вместе с кем-то? Дело было не только в том, как притереться к привычкам друг друга, а в том, как вытерпеть рядом живого человека.
Мёртвое тело совершенно хотя бы потому, что чисто, живой же организм – средоточие всевозможной мерзости: ему необходимо испражняться, он потеет, в носоглотке скапливается слизь… Секс с живым человеком не привлекателен для меня, и я не сразу понял, что мой собрат находит в сексе с ещё живыми жертвами.
И всё же, нужно признать: ощущение живого тела рядом захватило нас настолько, что мы перестали терзать себя вопросом, что будет дальше. Мы спали рядом, осторожно касаясь друг друга, слушали дыхание и целовались, прикусывая губы до крови, вылизывая языками нежную слизистую ртов. Это было почти нежно – в конце концов, любое существо нуждается в тепле. И только мы могли подарить его друг другу. Зато занятие сексом (я всё же поддался магнетизму Бирна) больше походило на изнасилование – Джею нравилось примерять на себя роль жертвы, как будто он пытался понять, каково это. Самое главное – он негласно принял моё превосходство.
Я значительно хитрее и опаснее Джея – мне приходилось применять сотни уловок, чтобы заполучить добычу и скрыть следы преступления, Бирн же раз за разом использовал один и тот же трюк, ему не нужно было заботиться о том, куда спрятать труп, а наличие денег делало его возможности практически неограниченными. Вдобавок, Джей сам по себе был замкнутым, и казался малоприспособленным для жизни в этом мире. Он прекрасно осознавал, что ему придётся стать ведомым.
«Я тебя знаю» - всё равно, что признание в любви. Мы знали друг друга, мы были вместе. Нас обручило совместное убийство. Наверное, я был счастлив. Но мы оба понимали, что рано или поздно один из нас перережет горло другому – не в силах противиться своей сущности. Сколько раз, обнимая Джея ночью, я представлял, как возьму большой нож и всажу его по самую рукоятку в его впалый живот, ощущая трепетную податливость плоти, как Бирн будет улыбаться, а по его губам потечёт почти чёрная кровь, отравленная моим вирусом… Уверен, он не раз представлял, что сделает со мною то же самое. Увы, нашим планам помешал Рэнсом.
Я допустил ошибку дважды – когда выбрал в качестве жертвы этого смазливого корейского паренька, Трана, и когда посчитал, что Джей справится с Люком. Да, писатель был ослаблен болезнью, но боль от потери любовника придала ему сил. Момент, когда на горле Бирна открылся улыбающийся, влажный красный рот я запомнил отчётливо, но испытал лишь острое сожаление.
Мне жаль, что я потерял Джея – нам было хорошо вместе. Жаль, что он умер не от моей любящей руки. И жаль, что Люк отказался осознавать свою природу – меня не обманешь, я видел его глаза, и уверен, что из него бы получился безжалостный хищник. И не он ли в эфире подпольной радиостанции желал всем сдохнуть? Безусловно, если бы он открыл свою истинную сущность, превзошёл бы нас с Бирном – мы убивали любя, Рэнсомом бы двигала мизантропия. Но для него уже всё кончено, и мне не интересно загнётся ли он от нашей общей болезни или покончит с собой.
Сейчас я еду в никуда. В моём желудке переваривается сэндвич с мясом Джея, и скоро он станет частью меня. Мне кажется, я буду помнить вкус моего собрата, пока буду жив, ничто не перебьёт его. Мы воссоединились по-настоящему. Я с нетерпением жду, когда почувствую его присутствие в себе. Смерть не разлучила нас – отныне мы едины и совершенны.

@темы: фанфики

---

Delusion

[RossomahaaR]

Автор: RossomahaaR
Фэндом: "Рисунки на крови"
Пэйринг: Тревор Мак-Ги/Захария Босх
Жанр: ангст, даркфик, повседневность
Рейтинг: NC-17
Комментарий: действие разворачивается после спэшела "Мать твою, мы едем на Ямайку!" и перед "Нектаром души".
Дисклеймер: персонажи принадлежат Брайт. Выгоду не извлекаю.

Захария поднял очки на лоб и потёр уставшие глаза. Задание выполнено, можно отключить компьютер и наконец-то покинуть офис. Босх потянулся, усмехнувшись: какая ирония судьбы – он, хакер, на хвосте которого висели ФБРовцы, теперь работает на Systems Centrum Europa. Фактически он являлся фрилансером, но всё же иногда ему приходилось наведываться в офис, когда случался аврал. Вот как сейчас. И он был рад поскорее уйти оттуда, из удушливой атмосферы правил и обязанностей.
Зах надел куртку, и некоторое время постоял на крыльце, будто привыкая к сырому октябрьскому воздуху. По сравнению с Новым Орлеаном, Потерянной Милей и тем более Ямайкой, климат Амстердама казался ему довольно прохладным. Но промозглый ветер – фигня, по сравнению с безопасностью, комфортом, а главное, возможностью заниматься любимым делом.
Босх зашагал по улице, непроизвольно поёживаясь от ветра, дующего с каналов. Небо затянули плотные серые тучи, грозящие излиться затяжным дождём, но перспектива вымокнуть ничуть не портила настроение Захарии – день прошёл не так уж плохо, а дома его ждёт Трев.
Тревор пересмотрел скетчи, накопившиеся за неделю и готовые стрипы, и принялся делать пометки в блокноте, пытаясь ухватить ещё не оформившуюся идею за хвост. Капли дождя дробно стучали по стеклу, но этот звук ему нравился – почему-то он ассоциировался с уютом. Мак-Ги отложил блокнот и оглядел квартиру – он не считал это место своим домом, но всё-таки именно здесь, в Амстердаме, ему нравилось.
Он объездил много городов Америки, но все они были чужими, и не оставили после себя никаких воспоминаний, кроме ощущения одиночества и отчуждённости. Потерянная Миля не могла стать тем местом, где Тревор обрёл бы покой – разве что посмертный, хотя именно там он впервые узнал, что такое поддержка. Ямайка, с её золотым песком, тёплым морем и живописной растительностью оказалась слишком чуждой – всего там было «слишком»: резкие контрасты температур, эмоциональные жители, но самое главное – информационное голодание Заха. Отрезанный от Сети, тот изнывал целыми днями, и если первые три месяца было терпимо, то затем оба поняли, что так дальше продолжаться не может. Раздобытый компьютер только усугубил положение – он давал понять, насколько наскучил тропический рай и как сильна тоска по цивилизации. Спустя пять месяцев, беглецы всеми правдами и неправдами оказались в Амстердаме.
Здесь как-то незаметно прошёл год, занятый хлопотами обустройства. Мак-Ги и Босху повезло – их способности гарантировали высокий и вполне стабильный заработок, поэтому Зах вовсю строил планы относительно того, в какой район они переедут и какую квартиру купят, накопив достаточную сумму. Переезд планировался через три-четыре месяца, и Тревор не мог не улыбаться, видя энтузиазм Захарии – ведь это будет их собственная квартира, купленная на их совместные накопления, заработанные абсолютно честно. Год назад они и представить не могли, что их станут заботить вещи, которые оба они считали обывательскими и мещанскими.
И всё же, хоть Амстердам вполне устраивал Трева – и с эстетической точки зрения, и своим ментальным климатом, влиться в новую среду ему было всё так же сложно. И дело даже не в том, что за год он только-только начал овладевать языком (тогда как Зах свободно говорил на голландском уже через три недели), просто он до сих пор не мог привыкнуть к специфике общения в тусовках, которые так любил Босх. Его сбивали с толку развязная фамильярность и нарочитая демонстративность отношений. Хорошо, что Зах это понимал, и не усугублял положение, ловко отшивая заинтересовавшихся ими парней или девушек.
Хлопнула входная дверь, Босх немного повозился в прихожей, стаскивая ботинки и куртку, и улыбнулся вышедшему навстречу Тревору:
- День прошёл продуктивно?
- Вполне, - кивнул художник и провёл ладонью по мокрым волосам Заха:
- Совсем промок, простынешь же.
- Да и пусть! – беззаботно отозвался Захария, приобняв Тревора. – Я просто не мог не пройтись, после того, как весь день проторчал в этой долбанной офисной коробке! Поездку в автобусе я бы точно не выдержал.
- В душ шагай, - притворно проворчал Тревор, подталкивая бывшего хакера в спину.
- Только с тобой, - осклабился Босх, резко развернувшись и обняв Трева за торс, сцепив руки в замок, а затем тихо прошептал ему на ухо: - Я скучал.
- Я тоже, - улыбнулся МакГи, потрепав его по всё ещё влажным волосам, в кои-то веки не топорщащимся в разные стороны.

Зах проснулся среди ночи. По карнизу всё так же стучали капли дождя. Полоска лунного света, падающая из окна, жемчужным светом высвечивала паутину шрамов, покрывшую внутреннюю сторону левой руки Тревора от запястья до сгиба локтя. Босх знал, что это не следы заигрывания со смертью, а отметины самопознания – испытание контроля над собой, попытка проникнуть в тайны плоти и приношение жертвы искусству – как дань памяти погибшей семье. Захарии мучительно захотелось коснуться чувствительных шрамов, как тогда, в Потерянной миле, когда тонкая кожа разошлась под его губами. Тогда он испугался, теперь хотел этого.
Зах испытал мучительное возбуждение, когда представил, как припадает губами к тонкой нежной коже, и никогда не заживущие шрамы лопаются, наполняя рот восхитительно горячей, солёной кровью. Тревор не просыпается, но хмурит брови, дыхание его становится поверхностным. Босх целует его в сгиб локтя и снова жадно впивается ртом в открывшиеся раны, жадно глотая кровь, чувствуя, как Мак-Ги дышит всё тяжелее, видя, как белеют его губы…
Босх скользнул рукой под одеяло и сжал эрегированный член, но прикосновение к себе будто отрезвило, он больше не чувствовал возбуждения. Чёрт возьми, да он только что фантазировал, как будет медленно убивать Трева! Ему сделалось противно. Что вообще на него нашло? Захария осторожно убрал прядь волос любовника, лезущую ему в лицо, и наблюдал за спящим Мак-Ги, испытывая раскаяние пополам со жгучей нежностью, пока сам не заснул, убаюканный его спокойным, ровным дыханием.

За завтраком Тревор заметил, что Зах ещё бледнее обычного, круги под глазами обозначились чётче, и придавали ему нездоровый, утомлённый вид.
- Ты в порядке?
- В полном! – бодро заверил Босх, надкусывая бутерброд.
- По тебе не скажешь, - хмыкнул Трев. – Наверняка простыл вчера.
Захария рассмеялся, глядя на хмурящегося Мак-Ги, старательно маскирующего заботу под недовольство, как будто стесняясь этого чувства. И снова сцена ночного наваждения встала перед глазами. Босх резко поднялся из-за стола:
- Всё хорошо, правда. И пойду я – совсем забыл, мне заказ нужно доделать.
Тревор кивнул и проводил любовника подозрительным взглядом.
За день Захария смог избавиться от засевшей в голову пугающе-возбуждающей сцены и фантомного привкуса на языке. Трев, занявшись рисунками, наконец-то перестал буравить его подозрительным взглядом, и день прошёл спокойно, обошлось без расспросов и выворачивания внутренностей души друг перед другом. Спать легли как всегда далеко за полночь. Зах свернулся под боком у Тревора, ощущая привычные объятия. На Ямайке они только и делали, что занимались любовью, ощущая свободу от всего, что угнетало их в прошлом. Здесь же они довольствовались простой близостью друг с другом, засыпая и просыпаясь вместе, решая повседневные проблемы и споря на тему, чья очередь мыть посуду. Они исследовали личности друг друга, открывая всё новые стороны, и секс перестал доминировать в их отношениях, превратившись в приятное дополнение, а не основу.

Тревор открыл глаза. Предрассветный сумрак наполнял комнату, делая пространство призрачно-расплывчатым. Мак-Ги привычно убрал длинные пряди, лезущие в лицо, и только сейчас заметил, что руки его выпачканы чем-то красным. Машинально он лизнул пальцы – кровь. Невыносимо медленно он повернул голову и вздрогнул: Захария лежал на спине, голова его была мучительно запрокинута, а вскрытая грудная клетка щетинилась проломленными белыми рёбрами. Из вивисекторского разреза от ключиц до лобка прорастали нарциссы. Символ холодной красоты, тщеславия и эгоизма – цветы не были воткнуты в тело, они именно росли из него, вопреки всем законам реальности. Задыхаясь от нахлынувшего ужаса, Тревор вскочил на колени. Пропитавшаяся кровью простынь неохотно отлипла от спины. С трудом отведя взгляд от закоченевшего тела Захарии, Мак-Ги перевёл взгляд на свои руки – глубокий укус и царапины не оставляли сомнения в том, кто убил Босха. «Птичья страна нашла меня», - промелькнула лихорадочная мысль. И она же принесла ледяное успокоение – от предначертанного невозможно уйти. Роберт Мак-Ги понял это и не пытался избежать, в отличие от Тревора. Заху суждено было умереть, и Трев не мог помешать этому.
Художник коснулся окровавленных губ Босха, нежно пригладил чёрные волосы, разметавшиеся по подушке, затем осторожно коснулся пальцами лепестков нарциссов. Ему захотелось с головой погрузиться в остывающее нутро, коснуться губами его остановившегося сердца. Тревор потянул один из стеблей, но он не поддался, лишь что-то влажно хлюпало во внутренностях.
Мак-Ги раздвинул упругие стебли и поцеловал рваные края раны. В нос ударил тяжёлый запах крови, свежего мяса и содержимого желудка, больше не маскируемый горьким ароматом цветов. Жаль, что он ничего не помнит. Зато, наконец, может познать Заха полностью. Он опустил лицо, рассыпая огненные пряди по его сведённым судорогой агонии плечам, и царапаясь об острые обломки рёбер, лизнул сердце, показавшееся твёрдым и горьким, затем нежно поцеловал скользкие лёгкие. Погрузив руки в полость живота Босха, Тревор сжимал пальцами внутренности, будто надеясь поймать тепло. Неожиданно его снова посетило чувство утраты – Зах его и только его теперь, но Мак-Ги никогда не забудет, каким живым он был при жизни. Его голос, взгляд поразительных зелёных глаз, улыбку, манеру накручивать волосы на палец, крепкие объятия и стоны, когда на пике экстаза он выдыхал «Трев» - ничего этого уже не будет.
Тревор не сразу заметил, что по его перепачканному кровью лицу текут слёзы. Чувство удовлетворения смешалось с болью потери, как сахар и соль – неразделимо.
- Трев, - голос Заха врезался в сознание занозой, причиняя почти ощутимую боль.
- Тебя нет, - всхлипнул Тревор, гладя ладонью гладкую, белую-белую, как снег, кожу.
- Трев, проснись! – Захария тряс Мак-Ги за плечо, с тревогой вглядываясь в его лицо: по щекам художника катились слёзы, он кусал губы и судорожно комкал простыню пальцами.
Тревор вскочил так резко, вырвавшись из кошмара, что Зах едва успел уклониться от удара лоб в лоб. Ни говоря не слова, Мак-Ги откинул одеяло, порывисто поднялся с постели и принялся одеваться. Чем скорее он окажется подальше от Босха, тем лучше будет – уйдя, он не сможет ему навредить.
- Трев, что происходит? – обеспокоенно спросил Босх, пытаясь поймать его за руку и вернуть на кровать.
- Птичья страна, - бросил Тревор, избегая смотреть на любовника.
- Блять, это закончилось! Вся эта мистическая поебень осталась там, в Потерянной миле! – заорал Захария, тоже вскочив.
- Мне только что приснилось, что я убил тебя! – тоже заорал Мак-Ги, - Сцена, в духе работ моего отца.
- И что?! – всплеснул руками Босх и, схватив Тревора за предплечья, сильно встряхнул.
- Да как ты не понимаешь, - взгляд серых глаз Трева был наполнен страданием, - я псих, и действительно способен тебя убить! Вспомни, сколько раз я едва не сделал это!
Захария почувствовал, как ощутимо начал ныть шрам между шеей и предплечьем, оставленный зубами Мак-Ги, но решительно тряхнул головой и ещё крепче вцепился в вырывающегося Тревора:
- Но не убил же! И если следовать твоей логике, я такой же псих – прошлой ночью я… представлял, как пью твою кровь, - он глубоко вздохнул, закончив: – Это было так… реально…
Трев замер, а потом снова попытался вырваться:
- Пойми, в моём сне… мне нравилось, видеть тебя мёртвым!
Босх пожал плечами:
- Мне тоже нравилось пить твою кровь, пока ты умирал.
Мак-Ги мягко отстранил его, и принялся ходить по комнате взад-вперёд, запустив руки в волосы:
- Я не знаю, что это, но оно как будто не хочет, чтобы мы были вместе.
- Плевать! – мотнул головой Босх. – Я не знаю, что это и знать не хочу – мне тайн по горло хватило. Но… даже если ты действительно двинешься, я тебя не оставлю, - он подошёл к Тревору, замершему у окна, и обнял со спины. – Обещай, что ты… что… - голос его сорвался.
Трев обернулся к нему и прижал к себе, зарылся в жёсткие волосы лицом:
- Я не уйду. Если я почувствую, что… изменился, я просто убью себя раньше, чем причиню тебе вред. Но я не брошу тебя, - Мак-Ги начало нервно потряхивать. Недавняя попытка бегства теперь казалась трусливой и постыдной, но это было так естественно – уйти, пока не произошло самое страшное.
- Не отпущу, - Зах всхлипнул, комкая пальцами футболку Трева.
Тревор уложил его в постель, быстро разделся и скользнул под одеяло, прижав Босха к себе. Возможно, эти сны, слишком реалистичные, лишающие рассудка, всего лишь воспоминания о пережитом. Возможно, это предупреждение. Какая разница? Тревор никогда не доверял сну, стараясь спать как можно меньше. Он вспомнил, как нарисовал Уолтера Брауна в своём комиксе про Птицу, не имея представления о том, как он выглядел, а потом был поражён сходством Захарии и выдуманного образа – вот это и было настоящим предзнаменованием, и произошло оно наяву, а не пришло во сне – именно поэтому он не позволит нави управлять своими поступками.
Он обнимал Заха, отвечая на его солёные от слёз, а не от крови поцелуи, с новой остротой ощущая, как сильно любит этого шумного, непоседливого парня, помешенного на киберпространстве, своего первого друга и любовника, единственного человека, ради которого нужно сохранить рассудок и свою жизнь, ещё недавно казавшуюся такой бесцельной. Покинув его он больше не сможет рисовать, лишившись самого сильного вдохновения – понимания и поддержки, а значит, просто медленно загнётся от тоски.
Босх путался в его длинных рыжих волосах, прижавшись как можно теснее, пытаясь объятиями передать свои чувства. Тревор – единственный человек, которого он по-настоящему любил, и искренне хотел сгладить его неизлечимую моральную травму, принимал таким, какой он есть – замкнутым и угрюмым на первый взгляд, бесконечно восхищался его талантом, радовался постепенным изменениям к лучшему, видя, как Мак-Ги осторожно открывается, смиряя своё недоверие к людям.
- Люблю тебя, - прошептал Трев, прижавшись щекой к его щеке.
- И я люблю тебя, - Зах поцеловал его в губы, ощущая то же волнение, как и в первый раз. А затем ласки, ставшие всё более страстными, горячий шёпот, стоны и всхлипы окончательно вытеснили кошмары из сознания.
Вместе они были способны противостоять своим демонам и всей Птичьей стране, питающейся душами художников, неосторожно попавших в ловушку, польстившись на приманку познания жизни и смерти. В друг друге они обрели цель своего существования и окончательно осознали – ничто не сможет их разделить, ведь встретившись, они стали частью друг друга. Неделимое единое целое некогда потерянных душ.

@темы: фанфики

---

Lost in dreams

[RossomahaaR]

Автор: RossomahaaR
Фэндом: "Потерянные души"
Персонажи: Стив/Дух, Близнецы, Никто с Молохой и Твигом
Жанр: ангст, мистика, PWP, hurt-comfort
Рейтинг: NC-17
Комментарий: действие происходит после событий спэшелов ("Ангелы", "Америка", "Как добиться успеха в Нью-Йорке", но явные отсылки к "Без сна" )
Дисклеймер: все персонажи принадлежат Брайт. Выгоду не извлекаю.

Холодный линолеум неприятно лип к босым ступням Духа, осторожно ступавшего в темноте. Правой ладонью он вёл по стене, ощущая под пальцами скукоженные временем бумажные обои. Плотные занавеси на окнах не пропускали лунный свет, старавшийся пробиться в комнату, и подсказать вокалисту «Потерянных душ?» где он находится.
- Стив? – тихо позвал Дух. Он не ощущал присутствия гитариста, и это беспокоило гораздо больше, нежели вопрос что это за место и как вообще здесь оказался.
Дух проснулся среди ночи от ощущения пристального, колкого взгляда. Сел на постели, полусонно осознавая, что полностью одет, и непроницаемо тёмная комната ему не знакома – чужие запахи, вибрации воздуха и совершенно неуловимая энергетика места, как будто здесь не случалось ни плохого, ни хорошего – абсолютно нейтральная. Вокалист неуверенно поднялся, и началось его осторожное путешествие по замкнутому пространству. Сонный и сбитый с толку, он даже не пытался найти включатель или пробраться к окну, чтобы впустить свет русалочьего солнца и разогнать плотную темноту, просто брёл вдоль стен, пытаясь уловить, толком не зная, что именно.
Странно, но, похоже, что в комнате не было ничего, кроме кровати. Пальцы Духа наткнулись на щетинящуюся занозами поверхность двери, зашарили в поисках ручки. Окончательно проснувшийся мозг пытался собрать воедино воспоминания о вчерашних событиях.
Итак, они со Стивом выехали из Флагстаффа, и колёса тандербёрда резво шуршали по сухой дорожной пыли. Что же было потом? Они остановились в мотеле?
Нет, это не похоже на место, где останавливаются уставшие дальнобойщики и путешественники – здесь всё дышит статичностью. Дух нервно втянул воздух, не несущий в себе ни единого запаха и нажал вспотевшей ладонью на изогнутую ручку.
Заперто. Вместо леденящего скрежета дверных петель, как в дешёвых ужастиках – шорох стремительно раздёрнутых штор. Пребывающая луна заглянула в окно любопытным жёлтым глазом, и вокалист, блуждавший в кромешной тьме, рефлекторно зажмурился от холодного света, залившего комнату.
Раздался тихий смешок.
Дух похолодел и сглотнул сухим горлом.
В тусклом лунном свете красные и жёлтые волосы близнецов выглядели неправдоподобно яркими.
- Смерть – это просто, - сказал первый.
- Смерть – это легко, - подхватил второй.
Они обнимали друг друга за плечи, растягивая губы в хищных улыбках, идентично-совершенных.
За спиной Духа сама собой приоткрылась дверь, словно приглашая в неизведанную темень, но его ступни с поджавшимися пальцами как будто приросли к полу, он не мог пошевелиться, изумлённо глядя на этих созданий. Как они здесь оказались? Неужели это ловушка? И что со Стивом?
Что они сделали со Стивом?!
- Твоего дружка здесь нет, - ухмыльнулся красноволосый близнец и нехотя выпустил брата из объятий.
Дух закусил губу, судорожно вздохнув – неужели он выкрикнул свой вопрос… или они читают мысли? Неимоверным усилием вокалист приказал себе успокоиться, насколько это вообще возможно в данной ситуации. Получалось плохо.
- Что происходит? – сипло спросил он, сжав кулаки так, что ногти до боли вонзились в кожу. Дух был растерян, сбит с толку, напуган, но всё же ему стало чуть легче – если близнецы не солгали, что Стив вне опасности. Но стоит ли им верить? Они столь же лживы, сколь красивы.
Близнецы проигнорировали его вопрос. Танцующей походкой они приблизились к нему и принялись кружить вокруг, словно голодные мурены, всё ближе и ближе.
- Ты так красив, - сказал тот, что с сияющими жёлтыми волосами.
- Ты так чист, - томно прошептал тот, чей оттенок волос, как осенние кленовые листья.
Дух, заворожённый подобием ритуального танца, оцепеневший, широко распахнутыми глазами смотрел, как первый близнец томительно медленно протянул руку, коснулся сухими, пергаментными подушечками пальцев бешено пульсирующей жилки на его шее, и тут же отдёрнулся, болезненно скривившись
- Мы не можем коснуться тебя, - с досадой произнёс красноволосый, остановившись, и принялся вылизывать обожженные пальцы брата, чья хищная улыбка стёрлась внезапной болью.
Дух не испытал от этих слов ни малейшего облегчения. Близнецы коварны. Если они не могут выпить его жизнь, они могут прийти за Стивом. Или за Никто. За любым, кто дорог Духу. Но… быть может, есть способ их уничтожить? Он должен быть, они смертны – Дух знал это. Но что он может сделать, скованный ледяным страхом, застывший изваянием посреди мёртвой комнаты, наверняка являющейся миражом? Где он находится на самом деле? Пора заканчивать этот фарс. «Давай же, сделай что-нибудь, - уговаривал себя Дух, стиснув зубы, пытаясь сбросить оцепенение и унять взбесившийся пульс. – Ты должен – ради Стива, ради Никто, ради Кинси, мисс Катлин, Терри, всех своих друзей, и тех, кого не знаешь – ты должен обезопасить их. И ты это можешь». Пожертвовать собой ради других? Да, он готов. Дух грустно улыбнулся, подумав, что бабушка могла бы им гордиться.
- Ты так решительно настроен, - издевательски улыбнулся жёлтоволосый близнец.
- Мы так хотим тебя, - призывно облизнул полные потрескавшиеся губы второй.
Что-то не так было в их голодных взглядах. Совсем не так.
Дух резко выбросил руку вперёд, поборов страх и чары этих ночных хищников, не то в попытке отгородиться, не то нападая. Близнецы рассмеялись и набросились на него, стремительно и бесшумно – как совы на глупую осмелевшую мышь.
Они должны были отпрянуть. Неужели близнецы устроили маленький спектакль, чтобы поиграть со своей жертвой? Запоздало Дух понял, что это в их стиле.
Но взгляды …
Близнецы стремительны. Дух даже не успел сделать шаг назад. Он готовился ощутить боль, почувствовать, как жизнь мучительно-медленно покидает его тело, но этого не произошло – близнецы прижались к нему, шипя от боли, прочерчивая длинными ногтями царапины на его шее. От них пахло мертвечиной и чем-то приторно-сладким. Дух сжимался от прикосновений, ему невыносимо хотелось зажмуриться, но он смотрел, широко раскрыв глаза, как гладкая, сухая кожа близнецов покрывается ожогами, всё больше становясь похожей на сырое мясо.
Они хотели его и не могли бороться со своим желанием, но за этим было скрыто большее – близнецы желали умереть.
Дух изо всех сил пытался заблокировать сознание, чтобы не слышать их мысли – неистовые, безумные, но близнецы нашёптывали в уши, стиснув его, лишая возможности вырваться.
- Мы умрём вместе.
- Вместе с тобой.
Длинные острые ногти бритвенно ласкали бледную кожу Духа, вонзаясь всё глубже. Не было сил ни кричать, ни бороться. Дух отчётливо понял, что мог спастись, если бы близнецы хотели жить – их инстинкт самосохранения не позволил бы причинить вокалисту вред. Вот только всё сложилось иначе.
Трепещущие влажные языки слизывали проступившую кровь, и Дух, неимоверным усилием заставивший себя не смотреть, всем своим существом чувствовал судороги близнецов. Но они не отпустят его, пока свет, Духу принадлежащий, не выжжет их снаружи и изнутри.
Вокалист «Потерянных душ?» разрывался – он должен был пожертвовать собой ради безопасности других, но не мог позволить себе умереть. Если близнецы выпьют его, Стив останется один. Духу невыносимо было даже думать об этом, ведь он поклялся оберегать Финна, удерживать его над пропастью, по кромке которой гитарист балансировал, одержимый жаждой саморазрушения и запоздалым чувством вины.
«Стив, прости, я не смог…»
Смех близнецов, искажённый болью, ворвался в мысли, обжигая предсмертным холодом.

Дух резко выдохнул и открыл глаза. Никто склонился над ним, обеспокоенно кусая губы. Убогую комнатушку заливал яркий солнечный свет, такой тёплый и жизнерадостный, что хотелось поймать его и укутаться, как в плед.
- Никто? – одними губами прошептал Дух, и закашлялся.
- Уфф, ты в порядке? Я уж было запаниковал, - затараторил мальчишка, усевшись на скомканную постель, и глядя на Духа широко раскрытыми глазами.
- Д-да, - с запинкой ответил вокалист. – Я в порядке. Откуда ты тут? И где Стив? И… и вообще, где мы?
- Совсем измотался с этими переездами, - сочувственно вздохнул Никто и улыбнулся. – Мы в Новом Орлеане. Со Стивом всё в порядке, он выспался, убедился, что ты проспишь полдня, поэтому не стал тебя дожидаться и убежал в клуб о чём-то договариваться. Там ка…
- Подожди-подожди, - Дух уселся на постели по-турецки и помотал головой. Грязные волосы волной упали на его исхудавшее лицо. Он привычным движением откинул их назад и растерянно посмотрел на парня. - Как в Новом Орлеане? Мы же выехали из…
Никто пожал плечами, взобравшись на кровать с ногами и усевшись напротив сбитого с толку вокалиста:
- Вчера вы говорили, что у вас будет выступление в клубе… «Стрелок», вроде бы.
Дух потёр лоб и смущённо улыбнулся:
- Кажется, я перебрал вчера…
- Ерунда, - рассмеялся Никто.
Дух был искренне рад видеть парнишку (пусть даже он вампир и принёс «Потерянным душам?» немало горя), но его не покидало ощущение неправильности. Стив бы никогда не оставил его одного, но… наверное, дела и правда очень срочные.
- О Стиве не беспокойся, - заверил Никто, - Молоха и Твиг его не тронут.
Вокалист кивнул, он верил Никто.
Мальчишка освежил в его памяти события вчерашнего дня: тандербёрд заглох на въезде в город, но тут, по счастливой случайности, мимо проезжал фургончик вампиров. Они не намеревались заезжать в Новый Орлеан после всего, что случилось там, но увидев друзей, Никто изменил планы (к неудовольствию Твига и Молохи). Тандербёрд отбуксировали в автосервис, а вся компания остановилась в самой дешёвой и грязной гостинице Французского квартала, после чего отправилась отмечать встречу в ближайший бар. Финну компания вампиров была, мягко говоря, не по душе, но ради выпивки он решил потерпеть, так что всё обошлось без скандала (и это настоящее чудо, учитывая ненависть гитариста к паре самодовольных кровососов).
- Я ужасно скучал по вам, - с детской открытостью выпалил Никто.
- Я тоже скучал по тебе, - улыбнулся Дух и взъерошил его гладкие чёрные волосы.
Никто. Потерянная душа. Сын Зиллаха. Вампир. Убийца. Но Дух не желал воспринимать его именно так – он знал, что сын не таков, как отец.
Прошло не так много времени, а казалось, будто те роковые события случились в прошлой жизни – настолько нереальными они казались здесь, в солнечном номере.
Где-то там, за гранью, разделившей жизни участников трагического представления на «до» и «после», Никто отправился в опасное путешествие, чтобы найти «Потерянные души?», а встретил, по воле случая, вампиров, своего отца… свою семью. Возможно, если бы они не подобрали Никто и он добрался до Потерянной Мили другим путём, всё сложилось бы иначе. Совсем иначе.
Дух почувствовал, как колкий комок встал в горле.
Никто остался бы с ними – потерянный младший брат. Энн была бы жива, Стив поборол свои принципы и гордыню, и вернул её. Все они были бы гораздо счастливее, чем теперь…
Никто потёрся щекой о ладонь Духа и придвинулся ближе. Вокалист печально улыбнулся – мальчишка нуждается в обыкновенном человеческом тепле, но сознательно отказал себе в этом, пойдя за Зиллахом.
Дух не понимал, почему так происходит: почему люди боятся делиться теплом друг с другом, почему считают это слабостью? Он не желал принять простое объяснение – потому, что стоит открыться, и тебя растерзают; потому, что в этом мире выживает самый расчётливый и жестокий. Вокалист был твёрдо уверен, что положение изменилось бы, если б окружающие поняли простую вещь – не нужно стыдиться потребности любить.
Он сидел, обнимая прижавшегося Никто за узкие плечи; не требовалось никаких слов – они фиксировали этот момент в памяти, зная, что скоро расстанутся и, быть может, никогда больше не встретятся. И от этой простой истины Духу стало ещё грустнее, чем тогда, на парковке рядом со «Священным тисом», когда Никто попросил быть ему братом.
Никто прижался губами к шее Духа и поцеловал, невесомо, едва-едва касаясь. Но… не было в этом прикосновении ни на гран нежности. Вокалист внутренне напрягся, мгновенно почувствовав, как всё переменилось и, взяв юношу за плечи, мягко отстранил от себя, заглянул ему в лицо.
Красивые губы Никто кривились в ехидной усмешке, а взгляд стал холодным, как у змеи.
Дверь номера оглушительно взвыла петлями, открытая бесцеремонным пинком, и по инерции захлопнулась – так, что с косяка посыпалась отсыревшая штукатурка. Дух резко обернулся. Казалось, Твиг, Молоха и Стив заняли всё пространство тесного номера.
- Что происходит? – Дух попытался вскочить, но Никто легко его удержал. Сердце вокалиста застряло где-то в горле.
Вампиры крепко держали вырывающегося Стива. Молоха намотал на кулак его вьющиеся сальные волосы, заставляя мучительно запрокинуть голову. Лицо гитариста было разбито, он силился что-то сказать, но из горла доносился лишь хрип.
- Ты обещал, что его не тронут! – в отчаянии вскричал Дух, всем корпусом развернувшись к Никто и жёстко встряхнув его за плечи. Юный вампир лишь холодно улыбнулся.
Нет, этого просто не может быть!..
- Ты думал, я так легко прощу вам смерть Зиллаха и Кристиана?
- Почему ты не убил нас сразу? – Дух отбросил Никто и снова метнулся к Стиву, но Твиг легко оттолкнул вокалиста обратно на постель. Во взгляде Финна застыло такое животное отчаяние, что хотелось отвернуться, закрыть лицо руками, но Дух не смел этого сделать.
Никто равнодушно пожал плечами:
- Быть может, я не сразу понял, что потерял?
- Это… это подло, - выдохнул Дух, опустив плечи. Внутри всё кричало о том, что он должен что-то сделать, чтобы спасти Стива, но что?!
Вампиры рассмеялись.
- Да ты до сих пор не повзрослел, - издевательски прокомментировал Молоха, свободной рукой проникая Стиву под рубашку. Ладонь скользила по судорожно втягивающемуся от поверхностного дыхания животу, будто её обладатель примеривался, откуда лучше всего начать распарывать мягкие ткани, чтобы добраться до внутренностей.
Дух посмотрел в глаза Никто – совсем не такие, как у Зиллаха, но столь же красивые и жестокие.
- Это ведь я убил Зиллаха, ты видел. Отпусти Стива и делай со мной, что хочешь.
- А Стив убил Кристиана, - холодно напомнил Никто, скрестив руки на груди. – Кристиана, который был мудрее и лучше моего отца, который не сделал Стиву ничего плохого, не совращал его подружку, не от него она зачала плод, пожирающий изнутри…
Стив что-то нечленораздельно прорычал – от ярости и боли челюсти свело судорогой. Твиг, в качестве предупреждения, ещё сильнее заломил его руку и, не удержавшись, провёл кончиком языка по окровавленному подбородку, заставив Молоху плотоядно-чувственно облизнуться.
- Для тебя достаточным наказанием будет видеть, как умирает твой друг, - закончил Никто. – Я считаю, что это справедливо.
- Принцип талиона? – почти истерично рассмеялся Дух и бросился на юного вампира, но тот был ловчее и сильнее. Он умело отразил неуклюжее нападение Духа и, стиснув его руки так, что вот-вот затрещат кости, притянул к себе.
- Смотри.
Стив не успел ничего сказать. На его лице отразились ярость, недоумение, страх, когда острые зубы Молохи и Твига с двух сторон погрузились в его шею. Он забился в их объятиях, но они не ослабили хватку, вонзая ногти ему под кожу.
И Дух смотрел, не в силах оторвать взгляд, смотрел на судороги Финна и кровь, хлещущую из ран, смотрел, как вампиры рвут его горло, урча от удовольствия.
Тогда, в комнате Кристина, Дух спас Стива от Зиллаха, каким-то чудом успел. Но сейчас оказался бессилен, удерживаемый обманчиво хрупким Никто, который издевательски целовал его в шею, как будто успокаивая.
- НЕТ!
Перед глазами всё потемнело, и Дух провалился в милостивое забытье.

Кто-то мягко коснулся его плеча. Следом за этим прикосновением Дух почувствовал, как обжигающие дорожки слёз бегут по щекам из-под закрытых век. Он не мог заставить себя посмотреть, кто это, продолжая лежать и беззвучно плакать.
- Что с тобой?
Стив! Это голос Стива!
Дух вскочил и увидел Финна, сидящего на краю его смятой постели, усталого, угрюмого и обеспокоенного; обвёл взглядом пространство – комната какого-то дешёвого отеля выкрашена в нежно-розовый закатом. И это совсем не та комната, где…
- Ты жив, - облегчённо выдохнул Дух, перехватив руку Стива, всё ещё лежавшую на плече, и крепко сжав её, с облегчением ощущая, как гитарист стиснул его пальцы в ответ.
- Тебе просто кошмар приснился, - тихо сказал Стив и склонился, чтобы поцеловать вокалиста в лоб. Дух вдохнул запах перегара, пота и грязной одежды и слабо улыбнулся – всё по-прежнему. Он и представить себе не мог, что когда-то это обрадует его.
- Спи, нам завтра выезжать раным-рано, - тихо проговорил гитарист, но перебираться на стоящую рядом кровать не торопился.
- Стив, побудь со мной, - тихо попросил Дух, и тот с готовностью забрался к нему под одеяло.
Дух благодарно улыбнулся, когда Стив уложил его голову к себе на плечо и привычно обнял. Вокалист чувствовал себя разбитым и измотанным после двух кошмаров подряд, но сердцебиение Стива начало его убаюкивать, рассеивая тревоги и страхи.
Обветренными губами Финн коснулся его лба, скользнул по переносице, нашёл умиротворённо улыбающиеся губы. Дух сонно ответил на поцелуй, но Стиву этого было мало – его ладони настойчиво забрались под футболку, мозолистые пальцы принялись гладить тонкую кожу.
- Стив, - тихо прошептал Дух, - не нужно ничего, просто побудь со мной.
Гитарист отстранился:
- То есть, как не нужно? Ты не хочешь?
Дух открыл глаза и заглянул Стиву в лицо – Финн навис над ним, опёршись на локоть, брови нахмурены, губы плотно сжаты.
- Не хочу, - мягко ответил вокалист. – Стив, мне… мне достаточно просто быть с тобой. Правда достаточно. Когда ты рядом, мне уже хорошо.
- То есть, ты никогда не хотел? – резко прервал его друг, нахмурившись ещё больше и выпятив вперёд челюсть – верный признак того, что злится.
Дух не умел врать.
- Нет. Мне нравится засыпать с тобой, гладить по волосам, но… я никогда не хотел чего-то… такого…
В другой раз Стива позабавило бы смущение Духа – тот всегда чувствовал себя неловко, когда речь заходила о сексе, но сейчас это неимоверно злило.
- Так какого хуя ты позволял мне?! – Стив оттолкнул его и уселся на постели, сжав кулаки.
- Я хотел, чтобы тебе было хорошо, - Дух протянул руку, коснулся его напряжённого плеча и тут же отдёрнул – злость Стива обжигает.
Вокалисту захотелось закрыться, не чувствовать эмоции и обрывки мыслей Финна, но не мог – он слишком привык улавливать мельчайшие изменения настроения гитариста, читать, что у него в душе, и теперь делал это неосознанно, рефлекторно.
Стив зол. Он хочет его ударить. Сделать больно. Он ненавидит его, ненавидит себя. И вспоминает, что сделал с Энн, он…
- Не надо, пожалуйста, - прошептал Дух, кончиками пальцев касаясь его спутанных чёрных волос.
- А пошёл ты к чёрту, Дух, - рыкнул Стив, развернувшись, и наотмашь ударил его по лицу.
Дух изумлённо отшатнулся, не веря, что Стив это сделал, но разбитая губа невыносимо саднила, а во рту – вкус крови.
Стив, с которым он дружил с детства, который всегда защищал его, попросту не мог ударить. Но он сделал это.
Дух знал, что с тех пор, как Финн стал пить, это желание возникало у него не раз, но он прогонял его. Он всегда справлялся с собой, так почему сделал это сейчас? Неужели только лишь потому, что Духу неважна физическая близость? Стив почувствовал себя оскорблённым?
- Будьте вы все прокляты – и ты, и Энн, - рявкнул Стив и кинулся на Духа, прижав его всем весом к жалобно скрипнувшей панцирной кровати. – Посмотрим, захочешь ли ты так.
Глядя в искажённое яростью лицо, Дух понял, что действительно виноват – он должен был сказать раньше, но не мог – знал, как это важно для Стива; он должен был объяснить другу, что ему жизненно необходима их близость, но не секс. Да, физический контакт был приятным дополнением, но по большей части Духу было попросту больно. Нужно было сказать сразу…
Стив смотрел налитыми кровью глазами на Духа, который что-то говорил ему, пытаясь успокоить, но гитарист «Потерянных душ?» не хотел слышать. Хватит! Он так долго боялся признаться себе, что хочет растоптать всё волшебство Духа, чтоб он перестал быть таким особенным, погасить его свет. Да, он хотел этого, и нет больше смысла себя обманывать. И сейчас он как никогда хочет сделать Духу больно, растоптать, унизить. Как Энн, эту блудливую суку.
Дух не сопротивлялся. Демоны Стива окончательно завладели им. Будь что будет, он примет и это.
Злость новой волной омыла Стива, встретившегося со всепонимающим и всепрощающим взглядом голубых глаз. Он сгрёб Духа за мягкие светлые волосы, и ударил его лицом о шершавую стену. И ещё. И ещё раз.
Жёлтый свет ночника бесстрастно освещал разбитое лицо Духа: сломанный нос, расквашенные ещё ударом кулака губы, залитый кровью подбородок, содранную кожу на левой скуле и стремительно расплывающийся по ней фиолетовый кровоподтёк. Но Дух не издал ни звука, и хотя из прозрачных глаз лились слёзы, он даже не всхлипнул.
- Ничего, ты ещё будешь у меня орать, - пообещал ему Стив ухмыльнувшись, и нервно облизал пересохшие губы. Это, оказывается, так приятно – осознанно причинять боль, ощущать, как другой находится полностью в твоей власти. Пожалуй, поступки Зиллаха можно понять.
- Стив, успокойся, пожалуйста, - тихо, с усилием произнёс Дух, и протянул руку, чтобы остановить его. Перед глазами всё расплывалось, его тошнило от боли и своей беспомощности, но он надеялся, что если будет говорить с гитаристом, тот очнётся, амок отпустит его.
Финн перехватил тонкое костлявое запястье, скользнул выше и сжал длинные пальцы. Эти руки столько раз прогоняли боль, дарили успокоение. БЫЛИ СЛИШКОМ ОСОБЕННЫМИ! Он оскалился, не отдавая себе отчёта, что больше всего сейчас похож на законченного психопата, и стиснул пальцы Духа в ладони. Злость придаёт силу.
Дух раскрыл рот в немом крике, хватая воздух, как рыба, выброшенная на берег. Колкая, обжигающе-холодная боль струилась по пальцам, сломавшимся с сухим щелчком, била в самое сердце. Вот так запросто переломать пять пальцев – да этого не может быть! Это физически невозможно! Но Стив каким-то образом сделал это. Болевой шок не мешал ясно осознавать, что Стиву этого мало.
Финн прижал Духа острым коленом к кровати, и с наслаждением принялся выворачивать его кисть. Ослеплённый болью вокалист даже не мог толком сопротивляться, слабо дёргаясь, пытаясь сбросить Стива с себя.
Лучевая кость сломалась с сухим треском, раня острыми краями сухожилья, а затем мягко хлюпнули связки. Духа пронзила невыносимая боль, ледяная и обжигающая одновременно, она поглотила его и растворила в себе, но Стив не дал ему отключиться, выпустив из захвата искалеченную правую руку и отвесив Духу полновесную пощёчину, так, что голова вокалиста мотнулась, как у тряпичной куклы.
Перед глазами – северное сияние разноцветных всполохов, лицо Стива расплывалось, а звон в ушах заглушал его голос. Стив говорил злые, ужасные вещи, и Дух всхлипывал не от боли, а от этих слов. Чувство вины неотвязно: он довёл Стива до такого, он, считающий, что знает его лучше всех. Он дарил чудеса, которые Стиву были не нужны, из-за которых Финн чувствовал себя ничтожным, никчёмным. Это из-за Духа он озлобился.
Слёзы, бегущие по щекам Духа, принесли Стиву необыкновенное удовольствие. Горько-солёные, смешанные с кровью – он хотел пить их. Они так возбуждают. Член давно уже стоял, и Стив не видел причин сдерживаться. Пока Дух спал крепким, но беспокойным сном, он хотел его взять. И даже после того, как это ничтожество, застрявшее в детстве, сказало, что его всё это не интересует, Финн не изменил планов. Хватит откладывать.
Находясь в полуобморочном состоянии, Дух видел, как Стив раздевается, и невольно сжался в комок, прижимая к себе пульсирующую болью руку. Неужели ему мало? Неужели он хочет сделать то же, что и с Энн?
Как вспышка в мозгу – она говорила, чтобы Дух отказался от Стива, пока тот не сломал и ему жизнь. Но вокалист не мог, даже если бы знал, что всё обернётся вот так.
Стив грубо дёрнул аморфное тело к себе, раскинув безвольные руки (кисть правой неестественно вывернулась). Член Духа совсем вялый, но это не имело значения – Стиву было плевать, получит вокалист удовольствие или нет, его до предела заводили беззащитность и не сопротивление. Он окинул дрожащее бледное тело голодным взглядом, склонился над ним и сомкнул зубы у основания шеи.
Дух задохнулся от новой боли, жмурясь и выгибаясь дугой, но горячее тело Стива прижало его к влажным от пота, крови и слёз простыням. Стив потирался об него, слизывая кровь из ранки, и едва оторвавшись от неё, вгрызся в предплечье, над ключицей, рыча, принялся рвать плоть, неподатливую, жилистую, солёную, как вкус вины.
Дух закусил разбитую губу зубами, раня её ещё больше, захлёбываясь рвущимся криком. Стив ощущал, как напряжены все мышцы вокалиста. Он провёл языком по глубокому кровоточащему укусу, слизнул кровь и начал вычерчивать узоры на узкой груди, вздымающейся от судорожного дыхания, обвёл языком светлый сосок, а затем обхватил его губами, потягивая, облизывая.
Новая вспышка боли, и Дух скомкал пальцами левой руки сбившееся покрывало, из последних сил удерживаясь от крика. Стив тянул прокушенный сосок из стороны в сторону, как будто желая откусить, но плоть не спешила поддаваться. Духа мелко трясло от боли, страха и выброса адреналина, но он давно понял, что Стив не позволит ему отключиться. Жёсткие пальцы Финна грубо сжали его член, затем принялись болезненно тискать яйца. Дух никогда и помыслить не мог, что Стив поступит с ним так мерзко, грязно, но всё же из последних сил пытался коснуться его сознания, попросить прощения – за что угодно, успокоить, но Стив оставался глух и ослеплён удушливым маревом похоти.
Стив видел, что наделал. Видел кровь и укусы, видел голубые глаза, полные страдания. И ему захотелось ещё больше. Он грубо раздвинул длинные ноги Духа настолько широко, насколько это было возможно, и усмехнулся, услышав судорожный вдох – вокалисту больно. Финн лишь крепче сжал его бёдра и резко вошёл. Он имел Духа уже не раз, и теперь проникнуть было легче, чем в первый, не тратясь на подготовку, но всё же не настолько, чтобы самому не почувствовать дискомфорт. Неприятные ощущения быстро прошли, и Стив с наслаждением ощутил, как мышцы судорожно сжимаются вокруг его ноющей от вожделения плоти, пульсируют, стараясь вытолкнуть наружу.
- Ты это заслужил, - прошипел Стив, и, вцепившись в бёдра Духа до синяков, рывком насадил его на себя – ещё глубже, ещё жёстче.
Дух вскрикнул, выгибаясь. Боль забралась в его внутренности, шаровой молнией ударила по синапсам. Как будто его насадили на кол, как будто вогнали вовнутрь мясницкий нож, как будто… Боль рвала изнутри.
Стив держал его крепко, двигаясь быстро, резко, глубоко. Презрительно смеясь.
Дух запрокинул голову и, не сдерживаясь, разрыдался.

- Дух! Дух, ты чего?!
Вокалист открыл глаза, чувствуя, что ресницы слиплись от слёз, дрожа и всхлипывая. Но как бы он ни был напуган, всё-таки уловил родную, успокаивающую ауру бабушкиного дома. Стив сидел перед ним на постели, и глаза его были широко раскрыты от страха и тревоги.
- Наконец-то ты очнулся, я никак не мог тебя добудиться.
- Похоже, я заблудился во снах, - Дух слабо улыбнулся и откинул в сторону влажные от пота и слёз волосы.
- В блядских кошмарах, - проворчал Стив, прибежавший из своей комнаты, услышав крик друга. – Точно всё хорошо?
- Да, - кивнул Дух и улыбнулся увереннее. – Теперь да.
Он уловил обрывки мыслей и эмоции Стива – желание защитить от любой опасности, сделать что угодно, лишь бы изгнать кошмарные сны, жгучий страх потерять его, остаться один на один с чувством вины, и ещё много чего. Но желания причинить боль не было. Покалывающий ледяными иглами страх начал нехотя отступать.
Стив забрался под одеяло к Духу, и на какое-то мгновение его охватило неприятное чувство дежа-вю, но прикосновения гитариста были мягкими, успокаивающими. Родными. Финн уложил голову Духа к себе на плечо, зарылся лицом в светлые волосы, шепча что-то успокоительное и бессвязное. Дух благодарно прижался к нему, закрыв глаза, и изо всех сил пытаясь стереть как будто отпечатавшееся на сетчатке лицо Стива из сна, искажённое ненавистью.
И вдруг Стив тихо запел:
- Нам не страшно,
Пусть приходит ночь…
- Нам не страшно, - подпел Дух, чувствуя, как дрожат губы, и слёзы снова безудержно текут – на этот раз от облегчения.
Стив склонился над вокалистом, опёршись на локоть, и кончиками пальцев дотронулся до мокрой щеки:
- Всё хорошо, Дух, это был всего лишь сон. Я с тобой. Расскажешь, что тебя так напугало?
Дух замотал головой – впервые он не хотел рассказывать другу об увиденном. Вокалист заглянул нахмурившемуся Стиву в глаза и, приподнявшись, нерешительно коснулся его вечно искусанных, обветренных губ. Финн положил ладонь на затылок Духа, зарылся пальцами в светлые волосы, притягивая к себе, и мягко поцеловал. Как будто боялся спугнуть.
Стив, грубоватый, не любящий выставлять свои чувства на показ и презирающий «сентиментальные сопли», сейчас отчётливо понимал, что Дух непросто нуждается в его близости – от Стива требуется мягкость (слово «нежность» он не переносил «всеми фибрами желудка» - как сам обычно говорил), хоть ненадолго. Даже не будучи эмпатом, Финн понимал, что частица страха осталась с Духом после пробуждения, и только он может вытащить эту занозу.
- Стив, - Дух прикрыл глаза, набираясь решимости, - я люблю тебя.
- И я люблю тебя, - прошептал на ухо вокалисту Стив, прижимая к себе, гладя по выступающим острым лопаткам.
Они берегли эти слова для особых случаев, не позволяя эмоциям и чувствам, содержащимся в этой фразе, стереться и поблекнуть от слишком частого использования. И вот, такой момент настал.
Дух прижался щекой к щеке Стива, не зная, как попросить, но Финн и так всё понял, и попытался скрыть удивление.
- Ты… хочешь?
Дух кивнул, смущённо взглянув на друга.
Вокалист никогда не отказывал Стиву, но тот замечал, что самому Духу это не приносит такого же удовольствия, поэтому он не просил его об этом слишком часто. Что же он такое увидел, раз решился сам?..
- Всё хорошо, - Стив уложил Духа на подушку, гладя его по щеке, - обещаю, я не сделаю тебе больно.
«На хрена я это говорю? – одёрнул себя гитарист. – У нас было уже не раз, и я обходился без сантиментов», - он отогнал эту мысль, как никогда осознавая, что нуждается в этих банальностях не меньше, чем Дух, расцвечивающий даже самые отвратительные будни маленькими чудесами.
Дух робко улыбнулся и кивнул. От этой улыбки внутри Стива всё сжалось – захотелось прижать этого худого, нескладного парня к себе и целовать, сбивчиво шепча на ухо нежности – до чего он не «опускался» даже с Энн.
Стив не солгал – было действительно не больно. Когда всё закончилось, вокалисту показалось, будто перед ним открылся абсолютно новый, неизведанный мир. Он хотел соприкоснуться со Стивом душой, и оказалось, что это возможно. Секс – не просто взаимодействие плоти. Странно, что он не понимал этого раньше.
Стиву отчаянно хотелось закурить, но сигарет, как назло, на прикроватной тумбочке не оказалось. Не беда. Финн обнял со спины сонно улыбающегося Духа и понял, что впервые за долгое время может назвать себя счастливым. То, что произошло сейчас, было не просто эгоистичным удовлетворением своих физиологических потребностей – они занимались любовью. И ощущения, полученные в итоге – всё равно, что откровение свыше.
Дух завозился, устраиваясь поудобнее в кольце жилистых рук, и Стив не выдержал:
- А всё-таки, откуда у тебя эти царапины? – он осторожно провёл пальцем по шее Духа, обозначая длинные розовые отметины.
- Близнецы, - тихо ответил Дух. Рассказывать о том, как заблудился в кошмарах, он не был намерен.
Вся эйфория Стива разлетелась режущими осколками, он рывком сел на постели, не сводя глаз с царапин:
- Они сделали это во сне?! Как эти ублюдки вообще смогли достать тебя здесь?! – Финн искренне верил, что дом мисс Деливеранс способен защитить от любого (ну, почти любого – на вампиров это явно не распространялось) зла извне, и ему было сложно принять произошедшее.
- Успокойся, - Дух мягко улыбнулся и потянул Стива обратно на подушку. – Они больше не придут.
- Откуда ты знаешь? – хмуро поинтересовался гитарист, в упор глядя в безмятежные голубые глаза.
- Они приходили, чтоб умереть.
Стив понял, что больше никаких объяснений от Духа не дождётся, и вздохнул:
- Ладно, в таком случае, давай спать, - он погасил ночник и снова обнял Духа со спины, улыбнулся, почувствовав, как мягкие губы вокалиста касаются внутренней стороны его запястья.
Дух быстро уснул, а Стив смотрел на тени ветвей, распластавшиеся по полу и стенам. Он знал, кто виноват в том, что близнецы пришли к Духу. Стив Финн – кто же ещё?
Пока они колесили по штатам, Дух сидел на переднем сиденье рядом с ним, превозмогая невероятную усталость, не смыкал глаз. Стив знал, почему Дух делал это – чувствовал, что иначе его ничто не удержит от того, чтобы разогнать тандербёрд и пробить ограждения моста или вырулить на встречную полосу. Депрессия была настолько сильной, что Стив не раздумывая оборвал бы не только свою жизнь, но и жизнь лучшего друга. И ему до сих пор было стыдно за это. Депрессия и алкоголь – не лучшие советчики, а он в тот момент был полностью под их влиянием. Но и находясь в тумане, отравленном ядовитыми парами отчаяния, Стив догадывался, что Дух не спал даже во время привалов – ни на трассе, ни в придорожных мотелях. Дух охранял Стива от кошмаров. Неудивительно, что когда они вернулись в Потерянную Милю, вокалист был похож на призрака, тень самого себя. Стив удивлялся, откуда он черпал жизненные силы всё это время, как его хватало на выступления, переезды и ночные бдения? Да, именно из-за Финна Дух ослабел, и Близнецы воспользовались этим, пробив защиту. Гитаристу очень хотелось верить, что они и впрямь сдохли.
Он прислушался к ровному дыханию Духа и улыбнулся – он будет охранять его сон, пусть даже и не обладает способностями для общения с тонким миром. Плевать. Он сможет прогонять кошмары Духа – гитарист непоколебимо верил в это.
- Пусть приходит ночь, - тихо напел Стив, - нам не страшно.
Во сне Дух повернулся к нему и прижался щекой к впалой груди. Ему снился залитый солнечным сиянием лес, и впервые за всё время обвиняющий голос Энн не нарушал эту идиллию.

@темы: фанфики

---

Два года спустя

[RossomahaaR]

Автор:  RossomahaaR
Фэндом: «Джорджийская история»
Название: Два года спустя
Персонажи: рассказчик, Сэмми, Джин, Святой
Рейтинг: PG-13
Жанр: слэш, драма, ангст
Размер: мини
Статус: закончен
От автора: фанфик был рассчитан на широкий круг читателей, не знакомых с фэндомом, поэтому пришлось сопровождать текст пересказом оригинала.

Два года, шесть тысяч миль — больше они ничего не значат. Ничего.
«The Cure» по радио, включенном на полную громкость, разрывали колонки, но рыдания Роберта Смита точно так же больше ничего не значили. Скользкое шоссе стелилось под колёсами тандербёрда, и я знал, что если потеряю управление, то неминуемо погибну. И что? После увиденного на роквилльской ярмарке, моя жизнь тоже больше ничего не значит. Я закрыл глаза и медленно убрал липкие от пота руки с руля.
На какое-то ничтожно малое мгновение из глубин памяти всплыли глубоко посаженные глаза Джина, в которых явственно читался укор. Мне даже показалось, что сквозь оглушительный рёв гитар я слышу его тихий шёпот: «Как ты мог оставить Сэмми там? Как ты мог…»
Я резко распахнул глаза, одновременно вцепившись в массивный руль так, что побелели костяшки пальцев. Сердце оглушительно и больно колотилось в своей прочной клетке. Я только что был готов выпустить его на свободу, раздробив рёбра о приборную доску. Вместо этого я должен распахнуть двери совсем другой клетки — стальной, обтянутой колючей проволокой. Я сбавил скорость и, едва выровняв громоздкий тандербёрд, повернул назад.
Ярмарочные палатки были окутаны тьмой, изредка прорезаемой светом одинокого прожектора, воткнутого возле сторожевой будки. Я не стал останавливаться на стоянке, а проехал чуть дальше и припарковался за мусорными баками закусочной, выглядящей в этот поздний час давным-давно заброшенной. Провонявший отбросами морозный воздух клубился в мертвенно-бледном свете прожектора, зловеще извиваясь, словно оргия призраков. Я никогда не отличался храбростью и теперь, когда я пробирался мимо тёмных балаганов, оскальзываясь на застывшей грязи, мой желудок болезненно сжимался в холодный липкий комок, но у меня и в мыслях не было повернуть назад.
Свет прожектора услужливо скользнул по аляповатой красно-золотой надписи — вот она, палатка уродцев. Я и не ожидал, что проникнуть вовнутрь будет так просто — никакой дополнительной охраны, никаких запоров. Пожалуй, меня это не слишком удивило — кто в здравом уме полезет сюда ночью? Когда глаза привыкли к зловонной темноте, освещаемой редкими отсветами снаружи, я заметил, что полки, на которых стояли склянки с экспонатами, пустуют — видимо, на ночь их куда-то забирали, но запах формальдегида не выветривался. Я едва не подскочил, услышав сдавленный надсадный звук — меня охватила паника, заставившая оцепенеть, судорожно стиснув зубы и лишь через несколько вздохов, едва давшихся мне, я понял, что это блюёт двухголовая коза в своём загоне. Несчастное животное рвало долго и мучительно, но я ничем не мог ему помочь.
Изо всех сил вглядываясь в изменчивую темноту, я двинулся к задней стенке балагана, занавешенной чёрной пыльной материей. Коза за моей спиной простонала совсем по-человечески и завозилась. Я не обращал внимания. Все мои мысли были заняты тем, что скрывается за занавесом — клетка, которую нужно отпереть, во что бы то ни стало.
Там было ещё темнее, и свет бесстрастно бдящего прожектора не мог справиться с плотными потёмками. Я хотел окликнуть Сэмми, но язык будто присох к нёбу. Смутно я различил очертания клетки, и был уверен, что гитарист наблюдает за мной через засаленные чёрные патлы, падающие на бледное измождённое лицо.
Дрожащими руками я щёлкнул зажигалкой, освещая стены в поисках чего-нибудь подходящего для открытия ржавого висячего замка, удерживающего дверцы с толстыми добротными прутьями. Я ожидал, что Сэмми вскинет голову и его зелёные глаза вспыхнут, как у кошки, может, он бросится на решётку, раня себя о шипы колючей проволоки. Ничего не произошло. Он лежал в углу, плохо различимый и неподвижный. Комок подкатил к горлу — может быть, я опоздал?
В балагане не было ничего подходящего для срывания замка, и никто не оставил заботливо ключ. Придётся предпринять рисковую вылазку наружу — где-то на территории ярмарки должен быть пожарный стенд. Мне даже показалось, что днём я его видел совсем неподалёку.
После смеси запахов навоза и формальдегида воздух на улице показался свежим, как в Альпах. Я вдохнул его полной грудью и заозирался, пытаясь вспомнить, куда мне идти. Что там говорил Бен, служащий этого жалкого аттракциона? Сэмми привезли из психушки к северу от Роквилля. Я покачал головой — это оказалось донельзя предсказуемо. Когда он исчез из нашего убежища, я почему-то сразу был уверен, что гитарист попадёт в психлечебницу. И покидая Джорджию, я искренне желал, чтобы он умер раньше, чем окажется в смирительной рубашке. Да, помню, как со слезами на глазах желал ему лёгкой смерти. В действительности всё оказалось гораздо страшнее. Гораздо…
Убогий пожарный стенд с облупившейся краской втиснулся между фургончиком мороженщика и комнатой кривых зеркал. Поозиравшись, я крадучись приблизился к нему и протянул руки к ломику. Сердитое рычание заставило меня вздрогнуть. Воображение живо нарисовало громадного сторожевого волкодава, но когда я осторожно, не делая резких движений, обернулся, за моей спиной стояла мелкая шавка, старательно скалящая зубы. В подрагивающем кончике хвоста и приседании на кривые задние лапы читалась неуверенность. Я нахмурился и топнул на дворнягу ногой. Собачонка оглушительно взвизгнула в тишине и, поджав хвост, отбежала на безопасное расстояние, сверля меня взглядом озлобленных трусливых глазёнок. Немного повозившись с ломом, мне удалось высвободить его из креплений. Крепче прижав ледяной металл к куртке, я так же осторожно двинулся в обратный путь. Собака не попыталась напасть на меня сзади.
В памяти проносились события двухлетней давности. Мог ли тогда кто-то из нас предположить, чем всё закончится?
Мы жили в заброшенной церкви с крошащимися ветхими стенами. Джин, похожий на вампира, пишущий мрачные стихи и обладающий чувственным гортанным голосом, который называл vox humana, Сэмми, с необыкновенно живым взглядом зелёных, как шартрез глаз, и чёрными блестящими волосами, игравший на гитаре и рисовавший чёрной краской, смешанной с собственной кровью, Святой, торговец травой, в извечных тёмных очках, колотивший по ударной установке… И я — заурядный басист, лишённый того таланта, каким обладал Сэмми.
Мы выступали в подвальных клубах, чьи стены были сплошь исписаны рунами, а в убежище пытались помочь друг другу удержаться на краю пропасти. И всё равно Джин сорвался, повиснув на верёвке. Вместе с ним умерла какая-то часть наших душ.
Святой вернулся в Атланту и занялся семейным бизнесом. За эти два года я так и не осмелился навестить его. Не знаю, что меня пугало больше: то, что он мог забыть, вычеркнуть из жизни этап, связанный с нами или то, что я своим появлением мог нарушить равновесие, которое он обрёл и сделать его несчастным.
Сэмми исчез тихо, уничтожив все рисунки на стенах и оставив искалеченную гитару с переломленным грифом. Тогда я не нашёл в себе смелости последовать по отпечаткам его босых ступней, испачканных красками, но забрал инструмент — горькое напоминание о всей боли, что мы пережили вместе и о моментах радости, которые тоже были общими. Гитара и сейчас со мной — покоится на заднем сиденье тандербёрда.
Когда глаза привыкли к вонючей темноте балагана, я двинулся к клетке. Интересно, как быстро я разделаюсь с замком в этой вязкой черноте?
– Давай зажигалку, я посвечу.
Я вздрогнул, услышав голос Сэмми. Говорил он тихо, и слова явно давались ему с большим трудом — наверняка он отвык разговаривать. Нервно сглотнув, я просунул сквозь прутья зажигалку. Он взял её, не касаясь моих пальцев.
Вспыхнул дрожащий язычок пламени, возле которого темнота будто сгустилась ещё больше, но этого скудного трепещущего света было достаточно, чтобы видеть, куда наносить удар, стараясь не смотреть на грязные пальцы друга. Звон металла о металл казался оглушительным и я боялся, что выползший из будки охранник услышит его. Что тогда будет? Очевидно, меня заберут в полицию, а Сэмми так и останется здесь жрать крыс живьём на потеху публике да рисовать их кровью наши портреты. «Забери меня с собой», — прошептал он тогда, узнав меня, и крысиная кровь стекала по подбородку. Я сжал ломик крепче, чётко осознав, что если меня попытаются задержать, я пойду на убийство: не могу оставить Сэмми здесь. Перспектива, что оказавшись на свободе, он вцепится мне в глотку острыми зубами, нисколько не пугала. Даже наоборот — я был бы рад умереть так.
Замок, звякнув, упал в солому. Я дёрнул дверцу и отступил в сторону, пытаясь унять взбесившийся пульс. Огонёк погас. Тихий шорох дал понять, что Сэмми выбрался наружу. Я последовал вперёд, не видя его, но затылком чувствуя взгляд. На улице холодно, надо бы дать ему свою куртку, но я не мог заставить себя обернуться и заговорить с Сэмми. Возникшая днём мысль, что я никогда больше не смогу к нему прикоснуться, вновь заскреблась под сводом черепа. В молчании мы шли между пустующими палатками. Я выстроил маршрут так, чтобы вернуть лом обратно на стенд — он мог бы сгодиться, как оружие (мало ли, что может случиться в дороге), но мне не хотелось, чтобы хоть что-то напоминало об унылой роквилльской ярмарке. Достаточно Сэмми.
Никем не замеченные мы достигли припаркованного тандербёрда. Сэмми не сразу смог открыть дверь, но не попросил у меня помощи. Я видел, как он отпрянул, узнав свою сломанную гитару, и будто пересилив себя, сел рядом с ней, боясь коснуться.
Тандербёрд вырулил на шоссе, где вечность назад я желал разбиться, чтобы освободиться от воспоминаний и увиденного кошмара. Краем глаза я наблюдал за Сэмми в зеркало заднего вида. От него пахло кровью и нечистотами, и мне до сих пор не верилось, что это существо, потерявшее человеческий облик и есть тот Сэмми, которым я так восхищался. Я не мог заговорить с ним. Глаза пощипывало и зрение туманилось, а я уверял себя, что это от усталости и воспоминания тут не причём.
– Я знал, что ты вернёшься, — тихо, едва слышно произнёс Сэмми.
Я улыбнулся через силу и почувствовал, как по щекам текут непрошенные слёзы. Надеюсь, гитарист их не видел — он смотрел в темноту за окном на однообразные поля и, ручаюсь, зрелище не казалось ему унылым.
Впереди замаячили огни захолустного городишки. А вот и обшарпанная двухэтажная гостиница. Наверняка с тараканами и протекающими трубами в ванной, но это совершенно не важно. Я затормозил и выудил из-под сиденья рюкзак. Мысль о том, что Сэмми будет рыться в моих вещах заскорузлыми от крови крыс пальцами, на мгновение покоробила меня — только на мгновение.
– Возьми что-нибудь, — я не глядя, кинул ему рюкзак.
В общем-то, нужно было сразу ему предложить, но у меня всё вылетело из головы. К тому же, обогреватель в машине был включен, поэтому не думаю, что гитарист замёрз. Он неуклюже завозился, натягивая мои рваные джинсы и рубашку в клетку.
Выйдя из машины, Сэмми запрокинул голову и, не моргая, уставился на звёзды. Волосы соскользнули с его лица, и я поспешно отвёл взгляд, боясь увидеть изменения, которым оно подверглось за два этих грёбанных года. Я мазнул взглядом по его фигуре, отметив, что рубашка болтается, как на вешалке, а джинсы заметно коротки. Он стоял босиком на мёрзлой земле, и меня передёрнуло от холода, когда я взглянул на его исцарапанные ступни.
– Идём, — я мотнул головой в сторону гостиницы и Сэмми последовал за мной.
Седеющий портье был слишком занят просмотром футбольного матча и, казалось, не глядя нацарапал наши имена в книге постояльцев, швырнув ключ от номера. Мы поднялись на второй этаж, столкнувшись на лестнице с семейной парой, брезгливо проскочившей мимо нас, задевая плечами стену.
Номер оказался тесным и холодным. Односпальная кровать намекала, что кому-то из нас придётся ночевать на полу. Сэмми, неслышно ступая по паласу, прошёл мимо меня и хлопнул дверью ванной. Я растянулся на кровати, устало закрыв глаза. Шум воды будто бы погружал меня в транс.
В один и тот же день всё утратило значение и обрело его вновь.
Воздух сделался влажным, и в такой холодрыге это оказалось донельзя неприятно. Я поёжился и плотнее запахнул куртку, проведя пальцами по жёстким нашивкам с названиями любимых групп. Как странно всё сложилось… Я хотел вернуться в прошлое, отмотать два года в обратную сторону, и вновь слышать, как за стеной Джин и Сэмми любят друг друга, а по утрам видеть следы от зубов на их плечах, дурачиться со Святым, выступать в клубах… Я даже был согласен выслушивать истерики Джина, накрывающие его во время депрессии, мириться с безумием, поселившимся в нём… лишь бы он был жив.
Скрипнула дверь и я открыл глаза, повернув голову к Сэмми. Он не стал надевать те вещи, что я дал ему, как будто они успели пропитаться запахом крови и отчаяния. Его кожа казалась не просто бледной, а белой, как мелованная бумага. Я заметил, что он мелко подрагивает — то ли от холода, то ли от нервного напряжения. Может быть, он дрожал и раньше, но я этого не замечал — у меня всю дорогу плыло перед глазами.
– Слушай, ты не мог бы сходить за гитарой? — Сэмми неловко переминался с ноги на ногу и сильно сутулился — наверное, уже отвык передвигаться по-человечески и находиться на открытом пространстве.
– Да, — я поспешно поднялся и покинул номер.
С чего он попросил об этом? Всю дорогу Сэмми старательно отворачивался от инструмента, как будто боялся на него даже посмотреть, а теперь…
Гриф был склеен изолентой отнюдь не прочно, обломки скреплены лишь для видимости, и теперь я поднимался по лестнице, осторожно держа гитару на руках, как больного ребёнка.
Сэмми по-прежнему стоял посреди номера. Я подал инструмент ему, отметив, как сильно задрожали его руки, и сел на кровать. Гитарист уселся на жёсткий палас, скрестив ноги, и провёл по деке указательным пальцем.
– Почему ты не забрал гитару сразу? — осторожно спросил я.
– Не хотел прикасаться к ней грязными руками.
Из-под волос не было видно, но я понял, что Сэмми улыбается. Теперь-то его руки были чисты, и он осторожно проводил длинным ногтем по изгибам инструмента. В этом прикосновении было нечто интимное, и я подумал, что точно так же он, наверное, касался горла Джина.
Сэмми погладил гитару ладонью и принялся осматривать повреждённый гриф, откинув волосы с лица. Я боялся, что безумие обезобразило его (а был ли он так уж безумен?), но нет — он практически не изменился, разве что круги под глазами стали темнее, да щёки ввалились ещё больше. Ни ранних морщин, избороздивших лоб, ни обезображивающих язв или шрамов. Зато его руки вплоть до ключиц были покрыты сетью старых рубцов и свежих порезов, а на боках виднелись синяки от палки, которой Бен заставлял его «шевелить лапками».
– Ну почему всё так? Почему?! — горечь и боль, копившаяся два года, горячим потоком хлынули из моих глаз. Я спрятал лицо в ладонях и зарыдал — невыносимо знать, что пережил человек, которым я восхищался так долго. В которого я был влюблён…
Да, я любил Сэмми, но никогда в этом не признавался даже самому себе, потому что он принадлежал Джину. Я знал, как они нуждаются друг в друге и не смел вмешиваться, день за днём убеждая себя, что испытываемое мною — дружеская привязанность, не более.
Сэмми отложил гитару и сел рядом со мной. Неловко погладил по затылку, слегка оцарапав ногтями, и притянул к себе. Мне показалось, что сердце вот-вот разорвется, и я умру, уткнувшись в его острое плечо.
Не было разговоров о прошлом или о том, что произошло с тех пор, как мы виделись в последний раз — мы просто рыдали, стиснув друг друга в объятиях; рыдали, словно потерянные дети — да в сущности, мы ими и являлись.
Наверное, Сэмми казалось, что он вернулся в прошлое и вновь обнимает бьющегося в истерике Джина — такое было не редкостью, когда вокалиста накрывало. У меня же, несмотря на боль от воспоминаний и самый настоящий нервный срыв, где-то глубоко внутри разливалось тепло — наконец-то я мог прикасаться к Сэмми, вдыхать его запах. Теперь от него пахло ментоловым шампунем, мятной пастой и лишь чуть-чуть кровью.
Не помню, кода мы успели завернуться в одеяло, но когда я проснулся, мы были укрыты. Сэмми глубоко вздохнул и откатился от меня — на его щеке красными полосами отпечатался погон моей куртки.
– Доброе утро, — неуверенно улыбнулся я. События вчерашнего дня казались бредом, плохим трипом: занюханная роквилльская ярмарка, жалкий балаган уродцев, Сэмми, откусывающий голову крысы… Нет, этого не могло быть!
– Доброе, — он широко улыбнулся мне, обнажив острые зубы и потрепал меня по макушке. — Я хотел спросить ещё вчера — ты едешь по определённому маршруту или…
– Или сам не знаю куда, — прервал его я, выбравшись из постели и растирая затёкшую руку.
Гитарист кивнул, запустив руку в свои чёрные блестящие волосы и до боли знакомым жестом откинув их назад.
– Ты виделся со Святым?
– Нет, — покачал головой я. — Не видел его с тех пор, как он уехал.
– Так почему бы нам не навестить его? — улыбнулся Сэмми. Улыбнулся так, как будто не было самоубийства Джина, всеобщего горя, психбольницы и унизительного заточения в клетке.
Незапланированные траты на одежду для Сэмми подточили мой бюджет, но меня это не слишком беспокоило — до Атланты рукой подать, а там видно будет.
Хорошо, что я сохранил адрес, который мне дал Святой ещё задолго до тех роковых событий. Правда, это был адрес аптеки его отца, в которой он планировал работать, и мы не сомневались, что застанем его на рабочем месте. Ну или отца, или ещё кого-то, кто знает, как найти ударника-барыгу.
Нас охватило волнение, когда мы оказались на пороге аптеки Сейнт-Джона. Как отреагирует Святой на наше появление? Мы надеялись, что он будет рад нам.
За прилавком стояла невысокая девушка в очках, чем-то неуловимо похожая на нашего друга. Наверняка сестра. Она окинула нас безразличным взглядом, даже не одарив ничего не значащей дежурной улыбкой.
– Здрасьте, — я улыбнулся, облокотившись об прилавок. За моей спиной стоял Сэмми, так же приветливо улыбаясь скучной девице. — Мы ищем нашего друга, Джона Сейнт-Джона, он оставил нам этот адрес. Не подскажете, где можно его найти? — скороговоркой выпалил я.
– Мы надеялись, что застанем его здесь, на работе, — вставил Сэмми.
Девушка снова посмотрела на нас совершенно пустым стеклянным взглядом и усмехнулась:
– Вы уже нигде его не застанете.
– То есть? — нахмурился я, надеясь, что неправильно понял.
– То есть, он мёртв, — девушка неприязненно посмотрела мне в глаза.
– Вы уверены? — зачем-то спросил Сэмми, нервно облизав тонкие губы.
– Более чем. Я его сестра.
– И… давно это случилось? — охрипшим голосом спросил я, опустив взгляд.
– Полтора года назад, — спокойно ответила она. — Он вышиб себе мозги из своего револьвера.
Судя по тону, самоубийство брата ничуть её не тронуло. Получив сведения о том, как найти могилу Святого, мы отправились на кладбище.
– Похоже, мы одни друг у друга остались, — тихо сказал Сэмми, стоя перед непримечательным надгробием ударника, и взял меня за руку. Я крепко сжал его пальцы.

@темы: фанфики

---

[IRA Crimson]

7 июня, в клубе "Стокер" (Санкт-Петербург) состоится "Lost Souls Party" при поддержке WWW.POPPYZBRITE.RU (vk.com/poppyzbrite)
Но это - только часть хороших новостей.
По заявкам трудящихся, мы снова выставляем наш фотопроект 2009 года, по мотивам романа Поппи Брайт "Потерянные Души".
Поэтому, те кто не смог попасть на выставку 5 лет назад - у вас есть все шансы не профакать все на этот раз:-РР

Вступайте в группу мероприятия! делитесь благой вестью с ближним! vk.com/lostso

---

Тапками не кидаемся, господа.

[[Мари Брайт]]

Что-то вроде косплея в одно фото.. Ну и для сранения арт...

---

Презентация выставки "The CROW. Lazarus Heart"+++2012/2013

[IRA Crimson]

THE CROW,... LAZARUS HEART" фото-арт проект: выставка фото/арт работ по книге американской писательницы Poppy Z Brite «Сердце Лазаря». Наш вариант фото-комикса по классической теме "Ворон" с Ново-Орлеанским колоритом от королевы американской готической прозы.
vk.com/poppyzbrite

подробности : vk.com/event53592354

---

[Plague Doctor]

Что-то вроде недокосплея

Никакой художественной ценности. Просто фотографии.

---

The Sacred Yew / Священный Тис

[Гензель]

Эмблема клуба Кинси Колибри (Kinsey Hummingbird)
Дерево, акрил, витражный контур и краски

The Sacred Yew by ~elenyanare on deviantART

@темы: Lost Souls?, Потерянные души, Рисунки на крови, Священный Тис, Поппи З.Брайт, Drawind Blood, The Sacred Yew

---

Фотопроект

[Крис Вормвуд]

Приглашаем всех в фотопроект по мотивам произведений американской писательницы Поппи Брайт. НЕ косплей, просто образы и ассоциации.
Приглашаются: модели, ассистенты и люди с креативным складом ума. Проект является некоммерческим, все работают на добровольных началах ради искусства. vk.com/club42538472

---

Opium Dream Estate

[ПАНДАНУНА]

@темы: Поппи З. Брайт, Изысканный труп, Потерянные души, Рисунки на крови

---

Ролевая игра.

[ПАНДАНУНА]

Привет. Я Лейн. И вот моя история.
Открыли форумную ролевую по мотивам книг госпожи Брайт («Потерянные души», «Рисунки на крови», «Изысканный труп») и теперь разыскиваем на нее игроков. События происходят спустя 2 года и сюжет отходит от канона. За подробностями обращаться в личку или вот сюда: 603376419 (Лейн), 637097605 (Тревор).
Зиллах, Твиг, Дух, Стив, Энн, Кинси, Тран, мы вас ждем.

---

А это опять фанмикс

[iFreak]

27.06.2012 в 06:12

Пишет  Котокто:

Poppy Z. Brite "Exquisite Corps" fanmix

Новый фанмикс по произведениям Поппи З. Брайт от нас с  iFreak

+12

Интро - Лондон

Listen or download Dead Can Dance Ascension for free on Prostopleer

Эндрю Комптон

Listen or download Doed Manns Tango for free on Prostopleer

Тран Винх

Listen or download Ladyhawke Gone Gone Gone for free on Prostopleer

Интро 2 - Французский квартал

Listen or download Katzenjammer Land Of Confusion for free on Prostopleer

Люк/Тран

Listen or download Apocalyptica Romance for free on Prostopleer

Люк Рэнсом

Listen or download Everyone Against Everyone for free on Prostopleer

Джей Бирн

Listen or download 05 Hunger for free on Prostopleer

Джей/Тран

Listen or download Marilyn Manson Tainted Love for free on Prostopleer

Встреча Эндрю Комптона и Джея Бирна

Listen or download Nine Inch Nails 11 Ghosts II for free on Prostopleer

Эндрю/Джей

Listen or download Tiamat As Long As You Are Mine for free on Prostopleer

Убийство Трана и убийство Джея

Listen or download Rammstein Mein teil for free on Prostopleer

Финал

Listen or download Nine Inch Nails 12 Ghosts II for free on Prostopleer

Скачать

---

"THE CROW,... LAZARUS HEART" фото-арт проект.

[IRA Crimson]

www.poppyzbrite.ru приглашает толерантных людей с крепкой нервной системой принять участие
в фотопроекте по книге американской писательницы Poppy Z Brite «Сердце Лазаря».
Фотографы, модели, художники. Хотите приобщиться к легенде? Хотите, что бы ваши имена
произносились с трепетом фанатами во всей галактике? Мы ждем вас!
о проекте...
vk.com/topic-9605187_26624571
описание персонажей...
vk.com/topic-9605187_26624162

---

Арт.

[Maler-D]

Решила поделиться своими рисунками по Потерянным душам и Рисункам на крови. Что-то рисовалось год назад, что-то вчера. На особую художественную ценность не претендуют.

Зах и Тревор

Зиллах и Никто

Дух

И снова Зах и Тревор

---

Духу

[Гензель]

А в Потерянной Миле снова идут дожди. Ты сидишь на пороге, с небес не спуская глаз. Сердце бьется неровно и рвано в твоей груди - как открытую рану предчувствие бередит. Ты не должен - слышишь? не должен страдать за нас.
С тяжким вздохом бегут по щекам две дорожки слез. Сколько было уже таких безнадежных гроз? Эта боль внутри, столько боли и столько мук, и из века в век... закрываешь лицо перекрестьем усталых рук. Ты же все-таки человек.
И не в силах я, и не в силах никто другой успокоить, утешить, тебе принести покой. Но за столько лет, в жарком пекле и под дождем - вы всегда вдвоем, вы, как братья, всегда вдвоем.
И не так это важно - что впереди, то же чистое сердце в твоей груди.
И ты не один.

@темы: стихи, Дух

---

И еще два фанмикса

[iFreak]

29.03.2012 в 21:38

Пишет  Котокто:

Poppy Z. Brite "Drawing Blood" fanmix

26.03.2012 в 22:33

Пишет  Чилавег-Йаблоко:

Музыкальная коллекция
По заказу мужа и при поддержке кружки кофе, копченого сыра и мартовской метели, творческое объединение "Йом и КОтэ", представляет...
Проект, посвященный творчеству Poppy Z. Brite.

Часть 2: Рисунки на крови

+7

Тревор МакГи

Listen or download Deine Lakaien Lonely for free on Prostopleer

Роберт и Розена Мак-Ги

Listen or download Johnny Hollow Skeleton Song for free on Prostopleer

Дом на Дороге Скрипок

Listen or download 01. The Messengers for free on Prostopleer

Захария Босх

Listen or download Depeche Mode Free Love for free on Prostopleer

Эдди

Listen or download Sandra Nasic Stop the Crying for free on Prostopleer

Птичья Страна

Listen or download 05. Crow Storm for free on Prostopleer

Тревор/Зах

Listen or download Placebo I Feel You for free on Prostopleer
***

Бонус

Финал)))

Listen or download Robertino Loretti Jamaica for free on Prostopleer

Скачать

03.04.2012 в 11:06

Пишет  Котокто:

Poppy Z. Brite "Lost souls" fanmix

А меж тем мы собрали новый фанмикс по книгам Брайт))
На этот раз "Потерянные души".

25.03.2012 в 11:46

Пишет  Чилавег-Йаблоко:

Музыкальная коллекция
По заказу мужа и при поддержке двух литров диетической колы, творческое объединение "Йом и КОтэ", представляет...
Проект, посвященный творчеству Poppy Z. Brite.

Часть 1: Потерянные души

***

Зиллах

Listen or download The Killers Midnight Show for free on Prostopleer

Твиг и Молоха

Listen or download The Dreadnoughts Amsterdam for free on Prostopleer

Стив

Listen or download Oomph! Ego for free on Prostopleer

Дух

Listen or download The Walk to the Moon for free on Prostopleer

Никто

Listen or download Linkin Park My December for free on Prostopleer

Кристиан

Listen or download Fleur Сердце for free on Prostopleer

Энн

Listen or download Mylene Farmer Comme J'Ai Mal for free on Prostopleer

Джесси

Listen or download The Colour Of The Night for free on Prostopleer

Близнецы

Listen or download Qntal Nihil for free on Prostopleer

Кинси Колибри

Listen or download Nirvana Come as You Are for free on Prostopleer

Бонусы:

+4

Стив/Энн

Listen or download Placebo Song To Say Goodbye for free on Prostopleer

Стив/Дух

Listen or download Scorpions Send Me An Angel for free on Prostopleer

Зиллах/Джесси

Listen or download Oomph feat. Nina Hagen Fieber for free on Prostopleer

Кристиан/Никто

Listen or download Rammstein Amour for free on Prostopleer

Скачать

---

© art by .Rekhyt.Ankh.

[.Rekhyt.Ankh.]

Дух.

Сlick>>>